- 65 -

В. С. БАЕВСКИЙ

СПРАВОЧНЫЕ ТРУДЫ ПО ПОЭЗИИ ПУШКИНА
И ЕГО СОВРЕМЕННИКОВ

Введение

За последние годы появился ряд обширных справочных трудов, которые могут оказать значительную помощь исследователям поэзии Пушкина и первой половины XIX в. вообще. Частично они рецензировались в нашей научной литературе.1 Задача настоящего обзора — показать, что созданные усилиями исследователей-одиночек и целых коллективов у нас в стране и за рубежом, они к настоящему времени образуют систему капитальных пособий, о которой мечтали несколько поколений ученых. Правда, эта система далека от завершения и пребывает в становлении. Тем важнее, может быть, подвести итоги сделанного, выявить лакуны.

- 66 -

Интенсивность этой работы в большой степени связана с развитием ЭВМ и все более широким использованием их в филологических исследованиях. Однако сделанное в 70—80-х годах опирается на идеи и опыты новаторов-предшественников. Пути поэтической лексикографии намечены в статье А. Белого «Пушкин, Тютчев, Баратынский в зрительном восприятии природы».2 Важную роль сыграл «Словарь языка Пушкина», в создании которого участвовали акад. В. В. Виноградов, С. Г. Бархударов, Г. О. Винокур, Д. Д. Благой, Б. В. Томашевский, а также большая группа высококвалифицированных исследователей.3 При создании многочисленных метрических справочников учитывались опередившие свое время труды, выполненные под руководством Б. И. Ярхо.4 Классификация строфических форм была намечена в монографической статье Б. В. Томашевского «Строфика Пушкина».5

Основными типами справочных трудов, на которых мы предполагаем остановиться, являются частотные словари и списки, конкорданции, словари рифм, материалы по метрике и строфике.

ЧАСТОТНЫЕ СЛОВАРИ И СПИСКИ

Поэтическая лексикография исходит из представления о слове как о важнейшем носителе смысла. «В руках чуткого критика словари — ключи к тайнам духа поэтов».6 А. Белый составил частотные списки имен существительных, имен прилагательных и глаголов, обозначающих солнце, месяц, небо, воздух, воду в стихах Пушкина, Баратынского и Тютчева. Он элиминировал словоупотребления, общие для всех трех поэтов, и, оперируя остальными, показал особенности восприятия природы каждым из поэтов.

В «Словаре языка Пушкина» приведены частоты слов, но это не частотный словарь: в частотном словаре слова располагаются не по алфавиту, а по убыванию их частот. Весьма содержательный проспект частотного словаря языка Пушкина был опубликован давно.7 С ним связана ценная статья Р. М. Фрумкиной «Статистическая

- 67 -

структура лексики Пушкина».8 Можно только пожалеть, что частотный словарь языка Пушкина до сих пор не издан. Он позволил бы получить ценные сведения о языке, стиле и тематике Пушкина в разных жанрах, о соотношении в них более частотных, менее частотных и редких слов. Предварительные наблюдения показывают, что наиболее частотные слова, несущие основные темы пушкинского творчества, стилистически нейтральны. Все 200 наиболее частотных слов пушкинского словаря и сейчас принадлежат к самым частотным в русском языке. Из 500 самых частотных слов пушкинского словаря только 48, т. е. 10%, воспринимаются как устаревшие или значительно изменили систему значений; поэтому-то мы и ощущаем язык Пушкина как близкий, чуть ли не современный. Стилистическая дифференциация пушкинской лексики и ее жанровая дифференциация ярче всего проявляются на словах средней частоты (от 50 до 10 словоупотреблений во всем творчестве Пушкина). Редкие слова снова производят впечатление более или менее нейтральных, однако эта часть словаря, количественно весьма преобладающая, требует специального обстоятельного исследования.

В «Лермонтовской энциклопедии» (М., 1981) помещены важные данные о частотной структуре языка писателя: алфавитный список всех слов с указанием совокупных частот употребления каждого слова и отдельно в стихах, драматургии и прозе;9 алфавитный список слов, употребленных в стихах, с разбиением на три периода, так что можно проследить эволюцию поэтической лексики; частотный список 1012 самых частотных слов лермонтовского словаря; таблицы, отражающие статистическую структуру лермонтовской лексики. Во вступительной заметке дано беглое сопоставление с частотным списком лексики Пушкина.

Обширный справочный материал по языку Пушкина и его современников содержится в цикле работ норвежского литературоведа проф. Г. Хетсо.10 Мы посвятили ему особый обзор,11 поэтому здесь отметим лишь самое существенное. Пушкинскую эпоху Г. Хетсо ограничивает 1810—1839 гг. (за три года до начала

- 68 -

творческого пути — три года спустя после его завершения) и выделяет 20 наиболее значительных поэтов этой эпохи, для чего использует специально разработанную процедуру, обеспечивающую объективный подход: по шести историко-литературным трудам и двум библиографическим указателям отобрано 20 имен, которые упоминаются чаще других. Так, в начале списка оказывается, конечно, Пушкин (1945 упоминаний), в конце — Веневитинов (117 упоминаний). Подобным же образом определяется список наиболее значительных поэтов лермонтовской эпохи, которая ограничивается 1820—1849 гг. 14 имен оказываются общими для обоих списков.

Далее ставится вопрос об определении «лексической нормы» эпохи. Тексты поэтов берутся не полностью, а выборочно, но выборки эти статистически значимы. Количества употреблений каждого слова всеми поэтами суммируются, после чего слова располагаются по убыванию их абсолютных частот, т. е. количества употреблений, в поэтическом языке эпохи. Г. Хетсо приводит списки самых частотных имен существительных, имен прилагательных и глаголов — по 50 каждой части речи — в «лексической норме» эпохи и аналогичные данные по языку Пушкина, Лермонтова, Баратынского, Тютчева, Фета.

Работа с «лексической нормой» эпохи и частотными словарями и списками отдельных поэтов может быть особенно продуктивной при разграничении «тематической» и «ключевой» лексики.12 Тематические слова отражают понятия, основные для данного поэта, и отличаются, как правило, наивысшей частотностью. Ключевые слова в наибольшей степени отражают индивидуальность поэта; частотность их в текстах данного поэта значительно преобладает над средней употребительностью этого слова в изучаемую эпоху. Например, эпитет «милый» занимает первое место в частотном списке имен прилагательных Баратынского, и он же стоит на первом месте в «лексической норме» эпохи; следовательно, это тематическое слово поэзии Баратынского. В то же время имя существительное «ночь» является наиболее частым у Фета, тогда как в «лексической норме» оно занимает лишь 18-е место; следовательно, это ключевое слово поэзии Фета. Необходимо отметить, что вся работа по обработке лексики в университете Осло ведется с помощью ЭВМ средней мощности «CDG 3300».

Таким образом, к настоящему времени накоплен значительный опыт составления частотных словарей поэтов пушкинской эпохи и работы с ними. Вместе с тем ясно, что работа эта по сути только начата. Оценивая уже сделанное, можно утверждать, что у данного направления исследований хорошие перспективы.

- 69 -

КОНКОРДАНЦИИ

Конкорданция — это алфавитный указатель слов, содержащихся в определенном тексте, с обозначением контекстов, в которых слова встречаются. В качестве конкорданции к произведениям Пушкина может быть использован и используется «Словарь языка Пушкина». Под руководством профессора Мэдисонского университета Дж. Т. Шоу (США) созданы конкорданции к поэзии Батюшкова, Баратынского и Пушкина.13 Можно отметить два самых важных отличия конкорданции проф. Шоу от «Словаря языка Пушкина». Словарь охватывает все произведения и письма Пушкина, конкорданции — только стихотворные произведения поэтов. В словаре обозначены адреса всех словоупотреблений, а контексты, в которых слова употреблены, приведены лишь выборочно; в конкорданциях приведены все контексты (объемом в одну стихотворную строку), в которых данное слово употреблено поэтом. При составлении конкорданции использована ЭВМ «IBM 360».

Конкорданции, подготовленные проф. Шоу, представляют собой указатели не слов, а словоформ. Каждая форма слова выделена особо, и о ней сообщены следующие данные: все стихи (строки), в которых она у данного поэта встречается; точные адреса этих стихов; общее количество употреблений этой словоформы в стихах поэта и количество стихов, в которых эта словоформа встречается. Так, словоформа «еду» находится в стихах «В дальний еду край» («Козак»), «К Катакази еду в дом» («Раззевавшись от обедни...»), «Еду, еду в чистом поле» («Бесы»), «Нынче сам я не еду, вас я шлю на победу» («Будрыс и его сыновья»), «Я еду, еду, не свищу» («Руслан и Людмила») и «Нынче ж еду! — Тут он топнул» («Сказка о царе Салтане...»). Отмечено, что данная словоформа встречается 8 раз в 6 стихах.

Если же нас интересуют сведения не об отдельной словоформе, а об употребительности слова в целом, мы должны найти в конкорданции все формы нужного слова и суммировать данные о количестве их употреблений и количестве стихов, в которых они встречаются. Конкорданции открывают широкие перспективы исследования поэтической лексики, топики, тематики, идейного содержания, традиций. Однако при пользовании конкорданциями проф. Шоу не оставляет и чувство огорчения. В памяти компьютера были все данные, нужные для создания и частотного словаря. Сравнительно простая программа могла бы вывести на печать частотные словари поэзии Пушкина, Батюшкова, Баратынского.

- 70 -

Так сделано в конкорданции к Тютчеву,14 которая имеет и ряд других отличий. Это указатель не словоформ, а слов; например, в статье «Ель» объединены все формы, в которых это слово употреблено в поэзии Тютчева: ель (им. п. ед. ч.), ели (им. п. мн. ч.), елей (р. п. мн. ч.). Если нас интересует количество употреблений какой-то одной словоформы, мы должны выбирать все случаи ее употребления среди примеров других форм данного слова. Поскольку Тютчев написал мало, такая операция обычно не требует ни времени, ни труда, но составлять таким образом пушкинский справочник было бы вряд ли целесообразно.

В отличие от конкорданций проф. Шоу, где каждая словоформа приводится в контексте одного стиха (строки), Б. Билокур представляет каждое словоупотребление в «полном контексте» (a complete context — р. vil). Практически это значит, что большая часть примеров охватывает два стиха, в отдельных же случаях они разрастаются еще больше. Например, статья «Баснословный» регистрирует два словоупотребления, причем первый контекст охватывает два стиха, а второй — пять. «Баснословной былью веет | Из-под мраморных громад»; «Я знал ее еще тогда, | В те баснословные года, | Как перед утренним лучом | Первоначальных дней звезда. | Уж тонет в небе голубом». Из-за малого объема тютчевского поэтического наследия составитель имел возможность приводить обширные цитаты, сохраняя относительную компактность конкорданции, однако целесообразность такого решения представляется сомнительной. В каждом случае весьма нелегко решить, какой объем контекста является «полным». Думается, например, что «полным контекстом» для слова «молчанье» является все поэтическое наследие Тютчева. Во всяком случае, стих «Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья...» — явно недостаточный контекст, а между тем именно так представлено это словоупотребление в конкорданции.

Справочное пособие по Тютчеву выполнено с помощью ЭВМ «IBM 1701», однако вся подготовительная работа проведена вручную: исследователь должен был взять на себя и объединение различных форм слова в одну статью, и выделение «полных контекстов». Построение конкорданций проф. Шоу, где эти трудности обойдены, выглядит более рациональным. Впрочем, конкорданция Б. Билокура имеет свои преимущества (главное, она сопровождается частотным словарем), и при продолжении этой работы — при составлении подобных справочных пособий к поэтическому творчеству других пушкинских современников — будет несомненно учтен опыт конкорданции как к Пушкину, Батюшкову, Баратынскому, Тютчеву, так и к десяткам других писателей (Гомеру, Колриджу, Прусту, Мандельштаму и др.).

- 71 -

СЛОВАРИ РИФМ

Выход в свет «Словаря рифм Пушкина», подготовленного проф. Шоу, был приурочен к 175-летию со дня рождения поэта.15 Вся техническая часть была выполнена на ЭВМ «UNIVAC 1108». За словарем пушкинских рифм последовали словари рифм Батюшкова и Баратынского, изданные вместе с конкорданциями к стихам этих поэтов (выходные данные см. в предыдущем параграфе), подготовленные по той же программе. В «Лермонтовскую энциклопедию» включен словарь рифм Лермонтова, также подготовленный с помощью ЭВМ.

В предисловии к «Словарю рифм Пушкина» проф. Шоу подчеркивает, что книга представляет собой не исследование, а лишь орудие исследования (с. 7). В действительности она является результатом большой аналитической работы, причем некоторые решения составителя безусловно конструктивны, другие же представляются спорными (что не лишает их значительного интереса).

Для упорядочения обширного сложного материала вводятся два центральных понятия — рифменная серия (the rhyme set) и рифменная пара (the rhyme pair). Рифменная серия может объединять от двух до весьма значительного количества стихов. Так, в первом послании к Чаадаеву «славы» — «забавы» образуют серию, объединяющую два стиха; в «Послании Лиде» содержится самая длинная у Пушкина рифменная серия, проходящая через все стихотворение и объединяющая 30 стихов: «Купидон» — «трон» — «тон» — «закон» — «поклон» — «звон» — «спасен» — «Нинон» — «Зенон» — «Катон» — «Цицерон» — «стон» — «смешон» — «мудрен» — «прельщен» — «рассержен» — «обольщен» — «умен» — «жен» — «влюблен» — «Платон» — «в хитон» — «сон» — «сон» — «он» — «вознесен» — «лишен» — «отлучен» — «ослеплен» — «он». В пределах каждой серии рифмующие слова рассматриваются попарно. В серии из двух слов имеется, естественно, одна рифменная пара, в серии из трех слов — три пары (первое слово соотносится с вторым — одна рифменная пара, первое соотносится с третьим — вторая рифменная пара, второе с третьим — третья пара) и т. д. Для серии из 30 слов получаем 435 пар, а всего в пушкинских стихах насчитывается 22 691 рифменная пара. Каждая из них получает в словаре характеристики, отражающие их фонологическую (насколько она зафиксирована в орфографии), морфологическую и синтаксическую структуры.

Выделение рифменных серий — весьма сложная задача. С одной стороны, возникают сомнения, являются ли членами одной серии близко расположенные конечные слова, если их буквенный (звуковой, фонемный) состав совпадает не полностью. Например, «Словарь рифм Пушкина» объединяет в одну серию конечные

- 72 -

слова «желанье» — «призыванье» — «упованья» — «свиданья». В то же время у Пушкина ни разу слово на -анье не рифмуется со словом на -анья в сериях из двух слов. Поэтому безоговорочно объединять четыре слова из послания к Чаадаеву в одну серию нельзя. Здесь мы имеем дело с теневой рифмой, когда две пары точных рифм связаны между собой менее точным совпаденьем фонем (и букв), что и должно быть отмечено. С другой стороны, не всегда ясно, через сколько стихов слова, подходящие как члены серии, перестают восприниматься в качестве таковых. С третьей стороны, иногда вызывает сомнение принадлежность к той или иной серии конечного слова при орфографическом «е» в ударном слоге. При компьютерной обработке материала возникают дополнительные трудности: в «Словаре рифм Пушкина» подряд идут серии «вообще» — «вотще» и «ружье» — «ее». Эти и подобные им случаи проф. Шоу учитывает и обсуждает, но решения его не всегда убедительны.

Для представления рифм в справочнике выработана сложная система. Сперва приводится рифменный сегмент: часть конечного слова от ударной гласной до конца. Сообщается, сколько раз он встречается в конечных словах пушкинских стихов, причем отдельно отмечаются рифмующие слова, отдельно — нерифмующие. После рифменного сегмента даны в форме отдельных словарных статей рифменные серии, которые его содержат. Статья включает много данных: отмечаются все случаи богатой рифмы, поглощающей, мозаической, омонимической, тавтологической. Указывается адрес каждой серии. Большое место уделено грамматическим характеристикам: согласно современным представлениям, чем более контрастируют грамматические характеристики рифмующих слов, тем более актуализируются лексические их значения, тем более рифма насыщается смыслом.16

Грамматические характеристики обобщаются в категории «морфолого-синтаксический контраст». Эта важная характеристика вычисляется для каждой рифменной пары. Проф. Шоу при слабой разработанности вопроса применил здесь ряд новаторских решений. Некоторые из них вызывают несогласие.

Контраст исследуется по семи грамматическим признакам для любых частей речи и оценивается целыми числами от 0 до 7. Если все признаки членов рифменной пары совпадают, контраст оценивается баллом 0; если члены рифменной пары отличаются всеми признаками, балл равен 7. В стихах из «Кавказского пленника» рифменный морфолого-синтаксический контраст равен нулю.

- 73 -

На  нем  броня,  пищаль, колчан,
Кубанский   лук,  кинжал,  аркан.

(IV, 100)

В стихах из главы I «Евгения Онегина» контраст равен семи.

Защитник  вольности  и  прав
В  сем  случае  совсем  не  прав.

(IV, 15)

Уже здесь возникают сомнения. Грамматические признаки слишком различны, чтобы их контраст уравнивался. Даже контраст в одной и той же грамматической категории не должен измеряться одной и той же величиной у разных частей речи. Например, категория рода у имени существительного, имени прилагательного и глагола по-разному актуальна, между тем во всех трех случаях она оценивается баллом 1, если различает слова в рифменной паре. Вероятность ошибки усугубляется тем, что, если члены рифменной пары принадлежат к разным частям речи, морфолого-синтаксический контраст возрастает еще на 1, 2 или 3 балла: при контрасте причастия с прилагательным — на 1 балл, при контрасте существительного с прилагательным — на 2 балла и т. п. Ясно, что никак не доказано, что контраст между существительным и прилагательным ровно в два раза больше, чем контраст между причастием и прилагательным.

На следующем этапе выводятся коэффициенты морфологосинтаксического контраста по стихотворению в целом (для больших произведений — по главам, другим подобным разделам). Они получаются как среднее арифметическое баллов всех рифменных пар. Между тем, как было сказано, вряд ли возможно обращаться с введенными условно баллами как с натуральными числами.

Отметим, впрочем, что при некоторой осторожности полученными коэффициентами пользоваться можно. Мы склонны интерпретировать их не как абсолютные числа, а как точки на шкале порядка, показывающие, в рифмах какого из двух стихотворений контраст больше. «Кто, волны, вас остановил...» имеет коэффициент контраста 1.72, «Возрождение» — 2.66, а «Добрый совет» — 4.75. Можно считать, что контраст рифменных пар в «Возрождении» больше, чем в «Кто, волны, вас остановил...», а в «Добром совете» больше, чем в «Возрождении». Но утверждать, что рифменная система «Возрождения» именно в полтора раза более контрастна, чем рифменная система «Кто, волны, вас остановил...», мы бы не решились.

Средние коэффициенты по большим жанровым подразделениям таковы: роман в стихах — 3.95, поэмы — 3.83, лирика — 3.68, драматургия — 3.56, сказки — 3.16. Средний коэффициент по всему творчеству — 3.72. Если рассматривать эти данные как шкалу порядка, то противится нашей интуиции лишь отдаленное от начала положение драматургии. Но трагедии написаны почти

- 74 -

сплошь белым стихом, рифма возникает в них лишь спорадически, и рассматривать их в общем ряду нецелесообразно.

Если отмеченные выше особенности описания грамматических признаков рифмы вызывают сомнения, то другие представляются бесспорно тонкими и нужными. Подход проф. Шоу позволяет, например, выявить различия между грамматическими характеристиками предиката «сиял» в следующих двух фрагментах из стихотворения «Ангел», где, на первый взгляд, этот предикат тождествен:

В  дверях  эдема  ангел  нежный
Главой  поникшею  сиял,
А  демон  мрачный  и  мятежный
Над  адской  бездною  летал.

‹...›

«Прости,  он  рек,  тебя  я  видел,
И ты недаром мне  сиял:
Не  все  я  в  небе  ненавидел,
Не  все  я  в  мире  презирал».

(III, 59)

В первом фрагменте «сиял» стоит в третьем лице, во втором фрагменте — во втором (у глаголов прошедшего времени, как известно, категория лица носит потенциальный характер и определяется синтаксическим контекстом). В первом фрагменте предикат «сиял» управляет дополнением в творительном падеже, во втором — дополнением в дательном падеже. На фоне общности других грамматических признаков контраст категорий лица и падежного управления образует со- и противопоставление, отражающее со- и противопоставление двух образов пушкинского стихотворения. Подобные материалы, между прочим, помогают понять, почему Пушкин не гнушался «рифмой наглагольной».

Во вступительной статье проф. Шоу делает важные замечания о рифменной системе «Евгения Онегина» (с. XXIX). Им отмечены длинные серии рифм, выходящие за привычные подразделения онегинской строфы. В строфе XXXI главы IV через начальные восемь стихов проходят всего две переплетающиеся рифменные серии: «пишет» — «дышит» — «услышит» — «пишет» и «молодой» — «остротой» — «живой» — «рекой». Между предпоследней и последней строфой главы VIII проф. Шоу отмечает рифменный перенос (введем этот термин по аналогии с синтаксическим переносом), связавший последнее двустишье предыдущей строфы со 2, 4, 6 и 7-м стихами последующей: «кристалл» — «различал» — «читал» — «сказал» — «идеал» — «отъял». Сверх того отметим, что стихи 2-й и 4-й первой из рассматриваемых строф имеют тот же рифменный сегмент: «идеал» — «знал». По сути одно и то же созвучие повторяется на протяжении двух

- 75 -

строф, притом важнейших — заключительных строф заключительной главы романа! Сколь далеки эти следы сложного, интенсивного рифменного мышления поэта от ходячего представления о застывшей схеме онегинской строфы!

В начале своих справочников проф. Шоу помещает алфавитный список всех конечных слов из стихов поэта (рифмованных и нерифмованных) с указанием количества употреблений и основных грамматических категорий. Далее следует основной раздел, где рифменные серии упорядочены по принципу обратного словаря (от конца к началу); здесь же указаны адреса рифменных серий. «Словарь рифм М. Ю. Лермонтова» в сжатом объеме представляет совмещение некоторых свойств обоих этих разделов. Материал расположен по алфавиту конечных слов, здесь же указано, с какими словами рифмуется данное слово, и приведен его адрес. Несомненным достоинством этого словаря является его компактность. Но столь же несомненны и недостатки. Во-первых, отсутствует характеристика рифменных пар и серий — как с точки зрения фонетической или фонологической, так и с точки зрения грамматической; во-вторых, практически невозможно извлечь из общего списка рифменные пары любого нужного иссследователю вида — с мужскими либо женскими клаузулами, с определенными ударными гласными и т. п.

Существующие словари рифм Батюшкова, Пушкина, Баратынского и Лермонтова предоставляют в наше распоряжение обширный материал, который, надо надеяться, станет предметом исследования во многих направлениях. Хочется подчеркнуть эту особенность словарей рифм. Они могут использоваться не только для справок, но и в качестве базы разнообразных монографических и сравнительных исследований. Сегодня мы можем указать лишь одну работу такого рода.17

МАТЕРИАЛЫ ПО МЕТРИКЕ И СТРОФИКЕ

Здесь в сущности приходится говорить об одном уникальном коллективном труде. Это «Русское стихосложение XIX в. Материалы по метрике и строфике русских поэтов» (М., 1979).18 В него вошли очерки о стихе Жуковского и Батюшкова (подгот. С. А. Матяш), Востокова (подгот. М. Ю. Лотман), Пушкина (подгот. М. Ю. Лотман и С. А. Шахвердов), Дельвига (подгот. Л. Т. Сенчина), Баратынского (подгот. С. А. Шахвердов), Кольцова (подгот. А. Н. Беззубов), Тютчева (подгот. Л. П. Новинская). Кроме того, в том включен очерк о стихе Полонского — поэта послепушкинской поры, — подготовленный О. А. Орловой.

- 76 -

Редакционная коллегия проделала большую работу по унификации всех очерков; вместе с тем она допустила определенную долю своеобразия в каждом из них в зависимости от особенностей материала и исследовательской позиции авторов. В основном это своеобразие выражается в наличии дополнительных указателей, каталогов метрических и строфических форм и комментариев. О каждом из поэтов приводятся следующие обязательные данные: фонд метрических и строфических форм его поэзии; эволюция его метрики и строфики на протяжении творческого пути; каталог метрических форм, позволяющий установить, какие стихотворные размеры встречаются в каких произведениях, и подобный же каталог строфических форм.

Центральным в книге является очерк о стихосложении Пущкина. Такое место ему принадлежит и по значению поэта, и по объему, и по обстоятельности проработки обширного материала. Классификация метрических и строфических форм здесь основана на более сложных началах, чем в других очерках. Сперва они описываются по «формально-статистическому» принципу, затем — по «функционально-статистическому». С «формальной» точки зрения единицей учета является стих (строка), строфа. В результате анализа тут мы узнаем, сколько стихов данной формы, сколько строф такого-то строения написал Пушкин. С «функциональной» точки зрения единицей учета является стихотворение, а в результате анализа мы узнаем, сколько стихотворений определенного метрического и строфического облика написал поэт. Эпиграф к главе I «Пиковой дамы»

А  в  ненастные  дни
Собирались они
Часто;
Гнули — бог  их  прости! —
От  пятидесяти
На  сто,
И  выигрывали,
И  отписывали
Мелом.
Так, в  ненастные  дни,
Занимались они
Делом.

(VIII, 227)

с «формальной» точки зрения распадается на восемь стихов двустопного анапеста и четыре стиха одностопного хорея. С «функциональной» точки зрения, все может быть представлено двояким образом: как одно произведение, написанное логаэдическим стихом, и как двенадцать строк логаэдического стиха. Надо думать, что именно такой разносторонний подход к задаче дает всеобъемлющий, пригодный для самых разных целей перечень стиховых форм.

Принятый в книге порядок представления материала страдает

- 77 -

одним существенным недостатком. Если нас интересует стихотворный размер и строфическая структура какого-либо определенного стихотворения, по справочнику это установить почти невозможно. Здесь имеются указатели «от формы к стихотворению», но нет алфавитных индексов стихотворений «от стихотворения к форме»: можно узнать, какие метрические и строфические формы встречаются в каких стихотворениях, но нельзя установить, какова метрическая и строфическая структура данного текста. Относительно поэзии Пушкина этот недостаток отчасти возмещен изданием брошюры, содержащей отсутствующий в «Русском стихосложении XIX в.» алфавитный индекс.19 В дальнейшем строго необходимо объединение всех указателей в одном издании.

Не приходится сетовать на отсутствие исследований, основанных на данных метрических и строфических справочников. Почти все они легли в основу монографических трудов о стихосложении поэтов, получили отражение в статьях и диссертациях. Весьма желательно, чтобы подобной работой были охвачены и другие поэты пушкинской поры, в первую очередь Лермонтов.20

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

1. Справочными пособиями охвачены далеко не все стороны языка и стиха пушкинского времени. В этом нашло отражение общее положение дел в лингвистической поэтике и стиховедении. Имеются справочные труды по лексике, но нет их по основным уровням языка — по фонологическому, морфологическому, синтаксическому, сверхфразовых единств (целого текста); непонятно даже, как они должны выглядеть. Созданы обстоятельные справочники по трем аспектам стихотворной речи — по метрике, строфике и рифме, но нет справочников по ритмике. Здесь открываются новые ответвления лингвопоэтических, стилистических, стиховедческих исследований творчества Пушкина и его современников.

2. Одна из ближайших и наиболее осуществимых задач — создание указателей ритмико-синтаксических фигур. Их изучение было начато О. М. Бриком,21 его работа послужила стимулом к созданию новаторских книг акад. В. М. Жирмунского и Б. М. Эйхенбаума,

- 78 -

что и отмечено на первых страницах их трудов,22 а также ряда других исследований. Нами было предпринято сплошное описание ритмико-синтаксических фигур в свободном стихе Е. Винокурова, под нашим руководством была выполнена аналогичная дипломная работа по «Василию Теркину» А. Твардовского.23 Эти опыты показали, что ритмико-синтаксические фигуры дают ясную индивидуализированную характеристику каждому стиху как живому явлению поэтической речи.

3. Необходимо обратить внимание на книгу М. Л. Гаспарова, которая представляет собой единственное целостное исследование истории русского стиха, но в то же время может служить для справок по разным периодам, в том числе и по первой половине XIX в.24 Так, в главе III «Время Жуковского и Пушкина» сосредоточен большой статистический материал по метрике, ритмике, строфике и рифме. Все эти данные сгруппированы в связи с эволюцией жанров и поставлены таким образом в связь с основными эстетическими движениями эпохи.

4. Анализ уже осуществленных справочных трудов позволяет высказать ряд общих замечаний.

При использовании ЭВМ необходимо участие исследователя на заключительной стадии работы, перед выводом на печать окончательного текста. Он должен расслоить все случаи, когда одна и та же буква обозначает разные звуки (фонемы) в словаре рифм, все омонимические словоформы в частотном словаре и конкорданции (чтобы «прав» как имя существительное родительного падежа множественного числа и «прав» как категория состояния не попадали в одну статью; чтобы не объединялись в одной статье «Дон» как название реки и Дон как составная часть имени Дон Гуана). Конечно, все это можно предусмотреть в алгоритме и программе для ЭВМ, но только ценой неоправданного их усложнения.

Желательно пополнить справочные труды некоторыми сведениями первостепенной важности, отражающими основные стиховые характеристики. В словарях рифм в высшей степени желательно отмечать, в каком стихотворном размере возникает каждая рифменная серия; в частотных словарях хотелось бы видеть,

- 79 -

сколько раз данное слово употреблено в рифме, как оно по частотности распределено среди стихотворных размеров.

Все виды справочников имеет смысл делать комплексно Тогда весьма трудоемкую работу по введению в память ЭВМ корпуса текстов поэта с необходимыми характеристиками каждого слова и каждого стиха придется проделать лишь однажды. Затем, меняя программы, можно будет получить частотный словарь, конкорданцию, словарь рифм, разные каталоги метрических и строфических форм, а также другие справочные труды, как, например, конкорданцию ритмико-синтаксических фигур.

Сноски

Сноски к стр. 65

¹ Любарева Е. Новые работы о рифме // Вопр. лит. 1974. № 3; Грибушин И. Судьба и законы русской рифмы // Урал. 1974. № 6; Минералов Ю. И. О русской рифме // Москва. 1975. № 2; Новокшонов П. Лермонтов и электроника // Неделя. 1974. 12—19 авг. (№ 33); Голышева А. Словарь пушкинских рифм // Вопр. лит. 1976. № 5; Кулешов В. Все о Лермонтове // Лит. газета. 1981. 23 сент.: Безъязычный В. Первая персональная // Сов. культура. 1981. 29 дек.; Рождественский Р. С любовью к Лермонтову // Правда. 1982. 21 мая; Семибратова И. В. О библиографической информации в «Лермонтовской энциклопедии» // Сов. библиография. 1982. № 5; Латынина А. Образ поэта // Лит. обозрение. 1983. № 6; Мейлах Б. Персональные энциклопедии... // Вопр. лит. 1982. № 9; Руднев П. А. Рец. на кн.: Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха: Метрика; Ритмика; Рифма; Строфика. М.: Наука, 1984. 318 с. // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1985. № 3; Кормилов С. Четыре века русского стихосложения // Вопр. лит. 1985. № 6. — Настоящее примечание не претендует на полноту. В частности, не отмечены многочисленные рецензии на «Лермонтовскую энциклопедию», не ориентированные на специалиста-филолога. Укажем также зарубежные рецензии: Scherr B. P. Rev.: Shaw Ј. T. Batiushkov: A Dictionary of the Rhymes & A Concordance to the Poetry. Madison, 1975; Baratynskii: A Dictionary of the Rhymes & A Concordance to the Poetry. Madison, 1975 // Slavic Review. 1977. № 2; Lampl H. Rev.: Shaw Ј. T. Batiushkov: A Dictionary of the Rhymes & A Concordance to the Poetry. Madison, 1975; Baratynskii: A Dictionary of the Rhymes & A Concordance to the Poetry. Madison, 1975 // Wiener Slavistisches Јahrbuch, 1979 (XXV); Lampl H. Rev.: Shaw Ј. T. Pushkin’s Rhymes: A Dictionary. Madison, 1974 // Wiener Slavistisches Јahrbuch, 1976 (XXII); Ivask G. Rev.: Shaw Ј. T. Pushkin’s Phymes: A Dictionary. Madison, 1974; Batiushkov: A Dictionary of the Rhymes & A Concordance to the Poetry. Madison, 1975; Baratynskii: A Dictionary of the Rhymes & A Concordance to the Poetry. Madison, 1975 // Новый журнал. № 123; Lilly I. K. Rev. Русское стихосложение XIX в. М., 1979 // Folia Slavica. 1979. № 3; Scherr B. P. Rev.: Русское стихосложение XIX в. М., 1979 // Slavic and East European Јournal. 1981. № 1.

Сноски к стр. 66

² Биржевые ведомости. 1916, 26 июля; перепечатана в кн.: Белый А. Поэзия слова. Пг., 1922; вновь перепечатана в кн.: Семиотика. М., 1983. См. также Митрошкин В. Ю. Андрей Белый — исследователь поэтической лексики // А. Блок и его окружение: Блоковский сборник. VI. Тарту, 1985.

³ Словарь языка Пушкина: В 4 т. М., 1956—1961; Приложения. М., 1956; Новые материалы к словарю А. С. Пушкина. М., 1982.

⁴ Лапшина Н. В., Романович И. К., Ярхо Б. И. 1) Метрический справочник к стихотворениям А. С. Пушкина. М., 1934; 2) Из материалов «Метрического справочника к стихотворениям М. Ю. Лермонтова» // Вопросы языкознания. 1966. № 2 и 4.

⁵ Пушкин: Исследования и материалы. М.; Л., 1958. Т. 2; перепечатано без каталога строфических форм Пушкина в кн.: Томашевский Б. В. Стих и язык. М.; Л., 1959.

⁶ Белый А. Из книги «Поэзия слова» // Семиотика. М., 1983. С. 551.

⁷ Материалы к частотному словарю языка Пушкина (проспект): Предварительные публикации / АН СССР. Институт языкознания. Сектор структурной и прикладной лингвистики. М., 1963.

Сноски к стр. 67

⁸ Вопросы языкознания. I960. № 3. С. 78—81.

⁹ На с. 718 явно по ошибке вместо «С — стихи, Д — драматургия, П — проза» при объяснении значений колонок таблицы напечатано: «С — стихи, Д — Драматургия, П — поэзия».

¹⁰ Kјetsaa G. l) Лексика стихотворений Лермонтова: Опыт количественного описания / Universitetet i Oslo. Slavisk-baltisk institutt. Meddelelser. № 2. 1973; 2) A Quantitative Norm for the Use of Epithets in the Age of Puškin // Russian Romanticism. Stockholm, 1979; 3) Style and Norm // Dikt og idé / Osloer Beitrage zur Germanistik. Oslo, 1981; 4) A Norm for the Use of Poetical Language in the Age of Puškin: A Comparative Analysis / Universitetet i Oslo. Slavisk-baltisk institutt. Meddelelser. № 33. 1983; 5) Tјutčev’s Vocabulary: A Quantitative Approach // Russian Poetics. Columbus (Ohio), 1983; Хетсо Г. 1) Несколько замечаний о лексике стихотворений М. Ю. Лермонтова // Scando-Slavica, 1973; 2) Стиль и норма // Linguistica. XIV. Tartu. 1981.

¹¹ Тематические и ключевые слова в языке русской поэзии первой половины XIX века: Обзор работ Г. Хетсо за 1973—1985 годы // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1986. № 5.

Сноски к стр. 68

¹² Guiraud P. Les caractères statistiques du vocabulaire. Paris, 1954. P. 61—67.

Сноски к стр. 69

¹³ Shaw Ј. Thomas. l) Batiushkov: A Dictionary of the Rhymes & A Concordance to the Poetry. Wisconsin, 1975; 2) Baratynskii: A Dictionary of the Rhymes & Concordance to the Poetry. Vol. 1—2. Columbus, 1985. Рец.: Левин Ю. Д. Конкорданция поэзии Пушкина // Русская литература. 1987. № 1. С. 212—214.

Сноски к стр. 70

¹⁴ Bilokur B. A Concordance to the Russian Poetry of Fedor I. Tiutchev. Providence (USA), 1975.

Сноски к стр. 71

¹⁵ Shaw Ј. Thomas. Pushkin’s Rhymes: A Dictionary. Wisconsin, 1974.

Сноски к стр. 72

¹⁶ См.: Якобсон Р. К лингвистическому анализу русской рифмы // Јakobson R. Studies in Russian Philology / Michigan Slavic Materials. Ann Arbor, 1962. № 1; Самойлов Д. Книга о русской рифме. 2-е изд. М., 1982. С. 15.

Сноски к стр. 75

¹⁷ Shaw Ј. Thomas. Stressed Vowel Contrast in Rhyme Sets in Batiushkov’s Poetry // Poetica slavica. Ottawa, 1981.

¹⁸ Редакционная коллегия: Гаспаров М. Л. (отв. ред.), Гиршман М. М., Тимофеев Л. И.

Сноски к стр. 77

¹⁹ Лотман М., ШахвердовС. Материалы по стихосложению А. С. Пушкина. 1. Алфавитный метрический и строфический индекс стихотворных произведений: Предварительные публикации / Институт русского языка АН СССР. М., 1983. Вып. 161.

²⁰ Необходимо исправить ошибку, не отмеченную и рецензентами «Русского стихосложения XIX в.». § 2 очерка о Кольцове начинается словами: «Специальных работ о стихе Кольцова нет» (с. 334), тогда как за шесть лет до этого вышла монографическая статья: Совалин В. С. Ритмическое своеобразие стихотворений А. В. Кольцова // Традиции и новаторство в русской литературе. М., 1973. С. 143—192.

²¹ Брик О. М. Ритм и синтаксис // Новый Леф. 1927. № 3—6. С. 15—20, 23—29, 32—37, 33—39.

Сноски к стр. 78

²² Жирмунский В. М. Теория стиха. Л., 1975. С. 433; Эйхенбаум Б. М. О поэзии. Л., 1969. С. 328. — Книги В. М. Жирмунского «Композиция лирических стихотворений» (1921) и Б. М. Эйхенбаума «Мелодика русского лирического стиха» (1922) опубликованы раньше статьи О. М. Брика, но написаны, по свидетельству их авторов, под влиянием его доклада о ритмико-синтаксических фигурах в ОПОЯЗЕ.

²³ См.: Баевский В. С. Стих русской советской поэзии. Смоленск, 1972. С. 80—91; Богатырева Т. Н. Интонационное богатство поэмы А. Т. Твардовского «Василий Теркин». Смоленск, 1970 (машинопись).

²⁴ Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха. М., 1984. — Важный справочный материал по метрике и ритмике пушкинского времени содержит вопреки ее заглавию и более ранняя книга того же автора: Современный русский стих. М., 1974.